Максим Солохин (palaman) wrote,
Максим Солохин
palaman

Category:

Хуаныч и Петька. Развязка

Оглавление

[Spoiler (click to open)]Назад возвращались уже не одной машиной, а с целым бронеэкскортом. Всю дорогу до дома Петька упорно молчал. Он вспоминал своего папу, но не плакал.

Отец сейчас сидит в конуре на полу, света дневного не видит, а мы гуляем. Разъезжаем на машинах, философствуем. Распоряжаемся судьбами.

Как только мы остались одни в своей комнате, Петька предъявил ультиматум:

- Либо сейчас же спасаем папу, либо я разревусь.

Я немедленно согласился.

- Ладно. Сейчас. Только дай ему с Хуанычем договорить.

- А они сейчас разговаривают?

- Нет. Но скоро начнут. Пусть они поговорят как положено, а то придется наше прошлое переделывать.

Петька удивился.

- М-м? А куда денется то, что было?

- А никуда. В печку. Значит, и не было.

Мы долго молчали. Этот день склонялся к вечеру, уходил навсегда.

Небо все не рассасывалось, скрывая от спутников перемещения бужанских войск. Хотя те уже почуяли что-то.

Да и вообще чувствовалось, что что-то тронулось. Нам велели неотлучно быть дома до особых распоряжений. Обещали, что скоро организуют нормальные школьные занятия.

У меня было чемоданное настроение.

- А можно еще посмотреть? - спросил Петька. Он имел в виду сегодняшнюю сцену с Хуанычем, которую я показывал ему вчера.

Я молча кивнул.

Стена исчезла.

Отец Петр сидел, закрыв глаза Хуаныч прохаживался по каморке.

- А почему он "Хуаныч"?

- У него Папа - мексиканский кактус, - пошутил я.

- Как это?!

- Шучу. На самом деле Хуан - значит Иван.

- А почему?

- Ну,как... Иван - Иоанн - Йоан или Ян - Джоан или Джон - Жуан - Хуан. Дон Хуан значит дон Жуан. Или просто Иван.

Петька вглядывался в лицо Хуаныча. Пожал плечами:

- А почему не Иваныч?

- Надо.

- А почему?

- Папа говорит: нет пророка в своем отечестве.

- Хуаныч - пророк, что ли? - удивился Петька.

Я засмеялся.

- Где как!

- Был бы очень признателен, если бы меня оставили пока одного, - попросил отец Петр.

Хуаныч уселся рядом с ним.

- А они нас не услышат?

- Нет. У нас односторонняя связь.

Мы молча следили за повторной сценой.

- Ты мне не ответил, - вспомнил Петька. - Ты дашь ему шанс?

- Трудно это. Легкомысленно для него. Ему лучше с достоинством удалиться. Чтобы не оскорблять чувства тех, кто таким всерьез покланяется. Пусть их Бог судит. Не наше это дело. Это я опять. - Добавил я. Он уже замечал, когда я говорю не от себя, а то, что положено. Длинно получается. Умно. Читать, наверное, трудно. Детям. Младше тридцати. Говорить легче - особенно не врубаясь.

- А ты заморочь его знаками, - все гнул свое Петька. Ой, трудно не уступить.

Я пожал плечами. Все мы долго молчали.

- Может быть... Может быть, вы и неправы... - мягко сказал отец Петр.

И мне стало жалко мага, попавшего в безвыходную безболезненную мышеловку собственного гордого одиночества-всемогущества. Ведь нет выхода, понимаете? В принципе нет - изнутри его мира. Это ж ЕГО мир. Так-то вот.

Страшно впасть в руки Бога Живаго.

- Мажу ведь, - пожаловался Хуаныч.

- Ладно, - сказал я. - Дам шанс. Ради одного человека, который его очень любит. Даже не хочет стать всемогущим, если один.

Петька засопел. Я глянул на него. Его глаза блестели. Надо же! Как пожалел наше создание...

- Кто это? - спросил Петька, улыбнувшись мне.

- Виктором зовут. Талантливый писатель.

Петька кивнул.

- Но имей в виду: если он и в этот раз не захочет понять, что он - выдумка... Если выберет волю, а не истину. То ему останется одно - плюнуть на все и впасть в нирвану.

Петькино лицо затуманилось:

- Почему?..

- Слишком сильное потрясение. Коан называется. Или дзен. Или там чань. Я не помню. Да это и неважно, они там наугад называют. Хотя не все.

- А ты не давай ему впасть в нирвану. Он же в твоих руках. Твой же герой.

Я помотал головой.

- Пусть впадает, если не хочет. Мы никого не заставляем, иначе замысел узкий.

- И что с ним тогда?

- Совсем ничего. Пустота. Будто ничего и не было.

- А потом?

- И никакого "потом". Будто и нас с папой не было.

Петька глядел на Василия Хуаныча.

- А совсем потом?

- А совсем потом - Суд. Страшный.

Мы замолчали. Я вздохнул. И Петька вздохнул.

Мы стали ждать. Время шло. Я думал про Петьку, а Петька думал о Боге. Потом он устал думать.

Время все тянулось. Когда взрослые надолго замолкали, Петька ерзал от нетерпения. Только сцену с раздавливанием камней смотрел с живым интересом. Я даже сострил:

- Хочешь еще раз посмотреть?

Петька помотал головой. Когда Василий Хуаныч удалился, отец Петр повернулся к востоку и, по-видимому, молился.

- Ну?! - Петька даже подпрыгнул.

- Давай, - сказал я.

- Что "давай"? - не понял Петька.

- Давай освобождать.

- Давай! А как?

Я замялся.

- Не знаю, - сказал я виновато.

- Как - не знаешь?! - возмутился Петька.

- Как герой - не знаю, - сказал и под взглядом Петьки Петровича начал оправдываться. - Ну, я там вначале хотел устроить целое побоище, а папа не хочет. Говорит, выйдет либо неправдоподобно, либо жестоко. Недостойно. Мы же авторы, а не...

- А ты тайком! Ведь папу же надо спасать, - сказал Петька возбужденно.

Я сделал гримасу.

- Тайком не буду.

- Давай как-нибудь.

Все. Дело шло к развязке.

- Скажи, как, и сделаю, - предложил я решительно.

Ни мгновения не сомневаясь, Петька предложил:

- Пусть он просто окажется там, - он показал рукой. - В соседней комнате.

Стенка возникла.

- Пошли.

Мы вышли в коридор и постучали в соседнюю дверь. Я сказал:

- Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.

Ответом было пока что молчание.

- Он там? - спросил Петька.

Я кивнул. Петька сам постучал и повторил молитву.

Подождали. Я вновь постучал и произнес...

Молчание.

- А он там? - усомнился Петька.

- Аминь, - ответил наконец отец Петр.

Я перевел дух и отворил двери. Петька влетел в комнату и облапил отца Петра.

Я чинно вошел, прикрыв двери и попросил благословения.

- А это мой друг! Он автор! - завопил Петька, не отрываясь от папы.

- Как - автор? - спросил отец Петр несколько растерянно.

- А вот так, автор! - вопил Петька. - Он решил тебя спасти!

Я несколько съежился.

- Тогда пусти-ка меня, - сказал отец Петр сыну.

Петька наконец освободил ему руки. Я поклонился и принял благословение.

- Пойдемте, - пригласил я вежливо.

Мы вышли из этой комнаты прямо в домик священника в Липках. Когда-то здесь была церковная и кладбищенская сторожка. Отец Петр, кажется, уже не удивлялся.

Петька радостно уселся на свою кровать.

- Пойдемте, сходим к тете Вале, а то она беспокоится о вас, - предложил я.

- Пойдемте! - Петька с готовностью вскочил.

- Минуточку, - попросил отец Петр, обращаясь ко мне.

Я кивнул. Отец Петр шагнул в красный угол и стал класть земные поклоны перед иконами. Мы переглянулись и стали делать то же самое.

Скоро мы запарились и остановились, священник продолжал, не обращая внимания на нас. Может, благодарил Господа за спасение, а может, просил вразумить, не сон ли это?.. Не хотим выдумывать. Это - его дело.

Мы на цыпочках вышли из комнаты.

- Давай, покажу наш дом.

- Давай.

Мы старательно облазили весь дом. Потоптались перед закрытой дверью, где молился отец Петр. Петька тихонечко вздохнул и сел на корточки у двери.

Наконец отец Петр вышел. Петька вскочил, хотел опять заключить его в свои объятия, но постеснялся. Отец Петр взъерошил ему волосы и спросил у меня:

- Так Вы действительно автор?

Я развел руками.

- Да, - выдохнул Петька.

- Тогда я к Вашим услугам, - заявил отец Петр. - Идем к Валентине?..

- Может быть, Вы хотели вначале зайти в храм? - вежливо предложил я.

Отец Петр поразмыслил и ответил:

- Нет, не хочу суетиться. Там ведь все в порядке? - Я кивнул. - Надо успокоить Валю, Вы правы...

Он помедлил секунду, и добавил:

- Излишне говорить, как я благодарен Вам, и...

Он приложил руку к сердцу и низко поклонился.

Я растерялся, тоже поклонился и, кажется, покраснел. Сияющий Петька взял меня за руку с таким видом, будто это он меня придумал.

- Ну, пошли!

Мы вышли с кладбища за церковную ограду и двинулись вниз по узкой улочке, по которой не так давно подымался к храму профессор Макс Зальцор, которого Петька прозвал дядей Мишей.

Невидимое солнышко клонилось к закату.

Мужики на улице остолбеневали, редкие подходили за благословением:

- Здравствуйте, батюшка. Давно ли из плена?

- Да вот... - отвечал отец Петр, кланяясь и благословляя.

Женщины хлопали глазами и начинали шептаться:

- Батюшка, и меня благослови.

Так что наше шествие к тети Валиному дому продолжалось довольно долго. Уже недалеко от цели нас догнал сельничий - мастное начальство.

- Отец Петр! Какими судьбами? Давно ли?

- Только что, - улыбнулся отец Петр, подавая благословение.

- Здравствуй, Петька. А это твой друг из свиты?

Я торопливо кивнул. Петька открыл рот, но я на минуту лишил его дара речи.

- Ну, что там? - спросил у отца Петра любопытный сельничий.

- Где?

- В ставке. Вы же оттуда?

- Вовсе нет.

- Вот как? А ты, Петька?

Петька раскрыл рот и пожал плечами.

- Вот так да! - почему-то обрадовался сельничий. - А наверху знают о Вашем освобождении?

Отец Петр пожал плечами.

- Сам Царь-Батюшка о Вас беспокоился. Вы сообщали в район?

- Только что вернулся. Еще не успел.

- А-а... Так я побегу звонить. И в благочиние дам сигнал, - крикнул он уже на бегу.

- Не беспокойтесь, - запоздало сказал отец Петр.

- Петенька! - потряс воздух Тети Валин возглас, и вот уже она сама спешила к отцу Петру, на бегу вытирая слезы. Глядя, как она неотвратимо надвигается на сравнительно маленького священника, Петька втянул в голову плечи, а у меня засосало под ложечкой.

Но все кончилось благополучно. Через пять минут мы уже сидели за столом вместе с Танькой и Степкой и пили чай.

Тетя Валя ворчала:

- Подождите надуваться-то. У меня счас супчик поспеет.

- А мы уже сытые, - храбро возразил Петька.

- Ничего. От моего супа никто еще не умирал.

Тощий Петька покорился неизбежности. Стол был накрыт, мы стали ужинать. Отец Петр ел с удовольствием - видать, шпрехеры экономили - а мы с Петькой кое-как, хотя готовила она отлично.

После еды помолились. Тетя Валя отправил малышей на улицу и стала мыть посуду, прислушиваясь к нашему разговору.

- Алексей, - начал отец Петр. - Разрешите мне называть Вас так.

- А может, лучше Алешей, - предложил я.

- Хорошо. Алеша, у нас с Вами настолько большая разница в положении, что я затрудняюсь, чем вас отблагодарить.

- Зато Вы - священник. Вы можете за меня молиться Богу.

- Это мой долг.

Нас поминали, как авторов, и на каждой Великой ектенье в нашем мире.

- Но вы можете молиться за нас келейно.

- Непременно. Что еще я могу для вас сделать?

- Пожалуйста, не отказывайтесь от повышений.

Отец Петр призадумался. Отступать было неудобно.

- Н-да, - сказал он. - Сам напросился.

Мы помолчали.

- Алеша, - сказал отец Петр. - Меня беспокоит судьба того молодого человека. Макса Зальцора.

- А его Царь отправил в тыл, - радостно сообщил Петька.

- Так он у нас в плену?

Я кивнул.

- Но не в тюрьме. Он Царю понравился. И папе тоже.

- Очень хорошо, - сказал отец Петр. - И мне он тоже понравился. Такой живой.

- А что ж нам - мертвого придумывать? - возмутился я.

Отец Петр сдержал улыбку.

- Позвольте узнать об этом мужчине, который приходил ко мне сегодня. Кто это?

- Это маг.

Отец Петр задрал брови.

- Да, мне почудилось что-то странное. Тяжелое. Умный человек, а вел себя бесцеремонно.

Он побарабанил пальцами.

- Жаль, что я говорил с ним так бестолково.

- Вовсе нет. Как раз так и надо было. Толково с ним бестолково.

- Да?

- Конечно. Да тут главное, что Вы - священник, и держали себя в руках. Мы же за вас.

Отец Петр вздохнул.

- А можно узнать подоплеку войны? Какой смысл? Не разумнее ли им было и дальше играть в друзей? Зачем так рисковать? Мы же сами разваливались?

- Папа говорит: они рассчитывают использовать Бужландию как щит против Пузани. Они полагают, что пузаньцы не удовольствуются Сибирью и попытаются шагнуть за Урал. Это уже опасно для Запада. Поэтому бужанский развал надо было пресечь.

- Вот как?.. Но тогда с появлением Царя война теряет смысл?

- Почти. Остается другой мотив: в случае победы в войне роль мирового лидера переходила к Шпрехляндии.

- То есть, в их стане разногласия?

- Ага. А главное, радетелям Запада неважно, кто играет роль лидера. В общем, война подходит к концу. Так говорит папа.

Отец Петр встал и перекрестился. Мы тоже встали.

Мы сели.

- Еще хотел вас попросить об одном человеке...

- Его судьба в руке Божией.

Отец Петр задумался.

- А можно тогда узнать...

- Извините, - сказал я жалобно. - Мы про него ничего не придумывали и не знаем.

- Откуда же Вы знаете, о ком я хотел спросить?

- Я не знаю. Но о вас-то мы написали и знаем, что вы хотите меня спросить что-то, чего мы не придумывали.

Отец Петр помолчал, внимательно глядя на меня. Петька удивленно моргал. Границы моих полномочий оставались для него загадкой.

- Зато я знаю, что еще Вы хотите спросить, - наконец сказал я.

- Вот как?.. Так ответьте.

- А Вы спросите.

- Зачем?

- Чтобы и читателю было понятно.

Отец Петр вздохнул и наморщил лоб.

- Меня беспокоит... один помысел.

- О чем?

- О некоторых... переживаниях, связанных с молитвой и таинствами в Церкви. Это от вас или от Бога?

- Конечно, от Бога. Мы не дерзаем придумывать такие вещи. Папа говорит: выдавать себя за Бога - это дело бесовское.

- Но в художественной литературе встречаются такие вещи... Автор вкладывает в уста героев откровения, пророчества... Даже у Достоевского... Старец Зосима.

- Но не у нас. Это - принципиальная позиция. Это папа говорит. Прежде всего, чаще всего герои не знают, что они - герои. Здесь уже неизбежна путаница. Папа считает, что это недопустимо, если задеваются религиозные вопросы. Что это за "святой", если он не отличает тварного действия автора от... Кроме того, бывает и просто недобросовестность.

Отец Петр откинулся на спинку стула.

- Слава Богу, - сказал он серьезно. - Я так и думал. Это тот... посетитель меня смутил. И очень удачно, что Вы тут и появились.

- Это уж в нашей власти, - довольно сказал я.

Тетя Валя давно перестала греметь посудой и подошла ко мне сзади.

- Значит, ты - автор? - вкрадчиво уточнила она.

Я обернулся и скромно кивнул, потупив глаза.

- Так-так...

Ее интонация была какой-то особенной. Я поднял взор.

Тетя Валя смотрела на меня странно. Подбоченившись, словно я залез в чужой огород.

Я вскочил.

- Валентина, - осторожно позвал отец Петр.

- Так-так, - повторила тетя Валя.

Мне захотелось спрятаться за священника.

- Стой-ка. У меня тоже есть вопросик.

Я ждал. Молчание было томительным, как духота перед бурей.

- Какой? - выдавил я.

- Ты почто войну устроил?!



(окончание)
Subscribe

  • Кровь и Почва, или Дело Ленина

    В этой заметке я хочу высказать простую и очевидную, но на первый взгляд парадоксальную мысль: понимание русскости как крови и почвы это наследие…

  • Любовь из кремния и страха

    Эта история родилась в диалоге с ИИ, который вдруг... Нет, не 'заговорил о Боге' — А узнал Его. Читайте не как 'творчество…

  • ЧТО ТАКОЕ НЕЙРОСЕТИ (ликвидация безграмотности)

    Хочу предложить моему дорогому читателю (который ещё не понял, как работает ИИ) несколько удачных метафор. Прежде всего, важно понять, что ИИ (сам…

  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 0 comments